Глава 41: Огненный узел

Ночь окутала дворец Сёгуна мягким серебром лунного света, просачивающегося сквозь бумажные ширмы. Соё Токугава сидела за низким столиком, окружённая ароматами жареного мяса и свежесваренного риса. Её пальцы нервно теребили край лёгкой юкаты — тонкого шёлкового халата, накинутого поверх той самой ночнушки с глубоким декольте и разрезами, что была на ней в их первую встречу с Камуи. Она надушилась его любимым парфюмом — цветочным, с нотами жасмина, — и ждала, затаив дыхание, хотя никогда бы не призналась себе в этом. Её сердце билось быстрее, когда лёгкий сквозняк возвестил о его приходе.
Камуи возник внезапно, как тень, выскользнув из окна с грацией хищника. Его рыжие волосы сияли в лунном свете, а голубые глаза казались глубже, чем обычно, — в них таилась тень, которую Соё не могла разгадать. Он замер у порога, его чёрный ципао слегка колыхался, а зонтик в руке казался почти лишним в этой тишине.
— О, господин Камуи, — начала она, её голос был лёгким, но с лёгкой насмешкой, как шелест лепестков на ветру, — неужели вы не слышали, что незваный гость хуже тени врага, крадущегося в ночи?
Камуи хмыкнул, его губы дрогнули в привычной ухмылке, но она быстро угасла. Он шагнул ближе, и Соё заметила, как его взгляд потемнел. Она поднялась и подошла к нему.
— Вот, я приказала прислуге принести ваше любимое мясо, прожаренное… что такое? — спросила она, её тёмные глаза сузились, когда она уловила мрачную тень на его лице.
Не дав ей договорить, Камуи шагнул вперёд и притянул её за талию, его сильные руки сомкнулись вокруг неё с неожиданной нежностью. Он уткнулся носом в её шею, вдыхая аромат парфюма, смешанный с теплом её кожи. Они застыли так, время словно растянулось, каждая секунда пролетала для него, как молния, разрывающая небо, — он не хотел отпускать её, не сейчас, не когда её присутствие стало для него чем-то большим, чем просто игрой. Его дыхание обожгло её шею, а пальцы слегка сжались, словно он пытался запомнить каждую изгиб её тела.
Наконец, он отстранился, но не отпустил её, его голос был хриплым, пропитанным грустью.— Ты снова пахнешь вкусно, — пробормотал он, его голубые глаза скользнули по её фигуре, замечая знакомую ночнушку под лёгкой юкатой, едва скрывающей изгибы. — Специально надушилась? И ту ночнушку надела… Похоже, ты хочешь меня добить, принцесса.
Соё почувствовала, как её щёки вспыхнули, но она не отвела взгляд. Её губы дрогнули в слабой улыбке.— Может, и хочу, — ответила она, её голос был игривым, но в нём чувствовалась дрожь. — Но что-то мне подсказывает, что ты не в настроении для шуток сегодня.
Камуи усмехнулся, но смех был горьким, как дым над полем битвы. Соё не выдержала — она прижалась к нему еще ближе, её руки легли на его грудь, ощущая тепло под тканью ципао.— Расскажи, что случилось, — потребовала она, её тон был твёрдым, как приказ, хотя в глубине души она боялась ответа.
Камуи слегка приподнял бровь, его губы изогнулись в лёгкой усмешке. «Принцесса командует, как будто я её слуга», — подумал он, и эта мысль вызвала в нём странную смесь раздражения и нежности. Он понял, что будет скучать по этой женщине — по её остроумию, её хрупкой, как фарфоровая кукла, красоте, к которой он слишком привык. Раньше ему было плевать, где они останавливаются — лишь бы наесться и подраться. Но теперь… теперь он встретил её, и Эдо стало для него больше, чем просто точкой на карте.
Он вздохнул, отстраняясь, но не выпуская ее из своих объятий.
— Завтра отплываем в Англию, — сказал он, его голос был низким, с ноткой грусти. — Не знаю, когда вернусь. И если даже вернусь. Такасуги запретил мне навещать тебя.
Её сердце сжалось, как будто нож прошёл сквозь грудь. Её глаза расширились от боли.— Нет, — прошептала она, прежде чем собраться с силами. — Отведи меня к Такасуги. Я поговорю с ним, я уговорю его.
Камуи покачал головой, его улыбка стала мрачной, почти насмешливой.— Не получится, принцесса, — ответил он, его голос был твёрдым. — Такасуги не тот, кого можно переубедить. Он решает всё сам, и его слово — закон.
Соё сжала кулаки, её тёмные глаза сверкнули решимостью.
— Я не отпущу тебя, — сказала она, её голос дрожал, но в нём была сталь.
— Через месяц мой брат представит меня какому-то богатому аристократу. Через шесть месяцев я должна выйти за него замуж. Но я не хочу этого.
Камуи напрягся, его голубые глаза вспыхнули гневом. Мысль о том, что кто-то другой прикоснётся к Соё, кто-то, кто не он, заставила его кровь закипеть. Его губы изогнулись в смертоносной улыбке.
— Я убью его, — ответил он спокойно, но его голос был полон угрозы.
Соё замерла, но перед тем, как она успела ответить, в его глазах мелькнула искра.
— Соё, — сказал он, его голос стал мягче, но решительнее. — Я вернусь через полгода. И тогда заберу тебя с собой.
— Что? Но… как? — её голос дрогнул, глаза расширились от удивления.Камуи наклонился ближе, его дыхание коснулось её щеки.
— Я разберусь с Такасуги, — ответил он, его тон был твёрдым.
— Просто перестану работать на него. Если он захочет порвать со мной все связи — пусть будет так. Но если уйдёшь со мной, ты очень не скоро увидишь своего брата. Выбор за тобой.
Соё запаниковала. Её сердце рвалось между свободой, которую предлагал Камуи, и долгом перед Шиге Шиге. Она хотела вырваться из золотой клетки, но оставить брата… это было выше её сил. Камуи заметил её растерянность и мягко сжал её плечи.
— У тебя есть шесть месяцев на раздумья, — сказал он, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась тень грусти.
— Если согласишься сбежать со мной, мы уплывём далеко от Японии. Если нет… ты больше никогда меня не увидишь.
Тёмные глаза Соё блестели, но не от слёз — от смеси решимости и желания, которые она не могла выразить словами. Она не хотела выбирать между Шиге Шиге и Камуи, между долгом и свободой, и этот разрыв раздирал её сердце.
Лунный свет струился сквозь бумажные ширмы, заливая комнату мягким серебром, и отражался на шёлке юкаты Соё, скользя по её изящным плечам и едва скрывая изгибы под той самой ночнушкой — лёгкой, почти невесомой, с глубоким декольте и разрезами до бёдер, что впервые разожгла пожар в глазах Камуи.
Её тёмные волосы рассыпались по спине волнами, пропитанные ароматом жасмина и мускуса — его любимым парфюмом, которым она надушилась с умыслом. Её грудь вздымалась в нетерпеливом ритме, а глаза, полные смеси решимости и желания, блестели в полумраке.
Вместо ответа Соё обхватила его лицо, и притянула к себе в поцелуе.
Её губы нашли его с отчаянной жадностью, как будто это был их последний миг на земле. Поцелуй был глубоким, влажным, её язык ворвался в его рот, исследуя с дерзкой настойчивостью, танцуя с его языком в яростном, почти диком ритме. Камуи издал низкий рык, его руки с силой сомкнулись на её талии, пальцы впились в мягкую ткань юкаты, притягивая её так близко, что между их телами не осталось ни проблеска воздуха. Шёлк задрался, обнажая тёплую кожу её бёдер, и он почувствовал, как её дрожь отзывается в его собственном теле, пробуждая кровь, бурлящую под кожей.
— Соё… — выдохнул он, его голос был хриплым, пропитанным голодом, но она не дала ему договорить. Её пальцы впились в его рыжие волосы, рывком притягивая его обратно, и их губы снова столкнулись в поцелуе, таком жадном, что казалось, они пытаются поглотить друг друга. Её грудь прижалась к его груди, соски проступили сквозь тонкую ткань ночнушки, и Камуи ощутил их твёрдость, что заставило его сердце забиться быстрее. Её бёдра инстинктивно прижались к нему, и он почувствовал её тепло даже через свои штаны, что едва сдерживало его контроль.
С рычанием он подхватил её на руки, его сильные пальцы сжали её ягодицы, и шагнул к кровати, опуская её на мягкие подушки с такой осторожностью, что она удивилась.
Юката соскользнула с её плеч, обнажая нежную кожу ключиц и верхнюю часть груди, где пульсировала тонкая вена. Ночнушка задралась до талии, открывая длинные ноги, и Камуи замер, его голубые глаза, горящие, как раскалённые угли, впились в её тело. Он сбросил с себя ципао, швырнув его на пол, и его мускулистый торс, покрытый тонким слоем пота, заблестел в лунном свете, каждая мышца напряжена от желания. Шрамы на его коже, следы прошлых боёв, добавляли ему дикой, первобытной красоты.
Его руки скользнули по её бёдрам, пальцы прошлись по внутренней стороне, оставляя горячие следы, пока он медленно поднимал ночнушку выше, обнажая её полностью. Её кожа была мягкой, как бархат, и слегка дрожала под его касаниями. Он наклонился, его губы нашли её шею, целуя с жадностью, слегка покусывая, пока она не выгнулась, издав тихий стон, который эхом отозвался в его теле. Его язык прошёлся по её ключице, оставляя влажный след, а затем опустился ниже, к ложбинке между грудей, где он задержался, лаская кожу с такой нежностью, что она задрожала.
— Камуи… — выдохнула она, её голос был слабым, но полным страсти, и она потянула его ближе, её ногти царапнули его спину, оставляя красные полосы. Её руки скользнули по его плечам, ощущая твёрдость мускулов, а затем опустились к его поясному ремню, нетерпеливо расстёгивая его. Камуи помог ей, срывая штаны и швырнув их в сторону, обнажая себя полностью. Его возбуждение было очевиден, и он прижался к ней, его твёрдость скользнула по её бедру, вызывая у неё новый стон.
Он вошёл в неё медленно, растягивая момент, его движение было глубоким и контролируемым, но полным силы. Соё выгнулась, её тело приняло его с дрожью удовольствия, и она вцепилась в его плечи, её ногти впились в кожу. Их ритм начал нарастать, быстрый и дикий, как шторм на море, каждый толчок сопровождался её стонами, которые становились громче, а его рычание — глубже. Его руки сжали её бёдра, поднимая их выше, чтобы проникнуть глубже, и она почувствовала, как волна удовольствия нарастает, затуманивая разум.
Её грудь колыхалась в такт его движениям, и Камуи не удержался — его губы нашли один из сосков, обводя его языком, прежде чем слегка прикусить, что заставило её вскрикнуть и выгнуться ещё сильнее. Его вторая рука скользнула между ними, лаская её самую чувствительную точку, и её тело напряглось, дрожа на грани. Они двигались синхронно, пот их тел смешивался с ароматом парфюма, создавая опьяняющую смесь, от которой воздух в комнате дрожал.
— Соё… ты моя, — прорычал он, его голос был хриплым, почти животным, и он ускорил ритм, его бёдра бились о её с такой силой, что кровать скрипела под ними. Она ответила, её ноги обвили его талию, притягивая глубже, и её пальцы сжали его волосы, когда она достигла пика, её крик был приглушён его поцелуем. Камуи последовал за ней, его тело напряглось, и он излился в ней с низким, гортанным стоном, его лицо застыло в экстазе.
Они рухнули на подушки, их дыхание было тяжёлым, как после боя, тела блестели от пота, а сердца бились в унисон. Камуи притянул её к себе, его сильные руки обняли её нежно, но крепко, как будто боялся, что она растворится в ночи, а губы коснулись её влажного лба в редком проявлении нежности. Её кожа всё ещё дрожала под его пальцами, и она прижалась к нему, чувствуя его тепло.
Тишина комнаты окутала их, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием и шорохом простыней, пропитанных ароматом их страсти. Соё и Камуи лежали на кровати, их тела всё ещё дрожали от пережитого, пот блестел на их коже, смешиваясь с лунным светом. Её голова уютно устроилась на его груди, где она слышала стук его сердца, а его пальцы медленно перебирали её тёмные волосы, пропитанные жасминовым парфюмом.
Камуи хмыкнул, его губы дрогнули в лёгкой улыбке, когда он прошептал, понизив голос до игривого шёпота:— Надеюсь, нас не услышали, принцесса… Если стража ворвётся с мечами, я не уверен, что смогу объяснить почему мы голые и потные в постели.
Соё тихо рассмеялась, её тело слегка дрогнуло в его объятиях, и она подняла взгляд, её тёмные глаза сверкнули с лёгкой насмешкой.
— Не переживайте, господин Камуи, — ответила она, её голос был мягким, как шелест листвы. — Я приказала прислугам держаться подальше от моей комнаты и не беспокоить меня даже по пустякам. Никто не осмелится приблизиться без моего позволения.
Камуи приподнял бровь, его улыбка стала шире, но в ней мелькнула тень подозрения. Он наклонился ближе, его дыхание коснулось её щеки, и его голос приобрёл обвиняющий, но игривый тон.
— Так-так, принцесса, — промурлыкал он, его голубые глаза сверкнули, как у хищника, учуявшего добычу. — Ты всё это заранее запланировала, не так ли? Еда, парфюм, ночнушка… Ты настоящая хищница, заманившая меня в свою ловушку, пока я, наивный, думал, что веду игру.
Соё улыбнулась, её губы изогнулись в лёгкой, загадочной усмешке, и она прижалась к нему чуть сильнее, наслаждаясь теплом его тела.
— Может быть, — ответила она тихо, её голос был полон тепла. —Камуи… если я выберу тебя, куда мы уплывём?
Он не задумался ни на секунду, его голос стал твёрже, но в нём чувствовалась искренняя страсть, когда он заговорил, глядя в потолок, словно уже видел те места перед собой.
— В Европу, — сказал он, его пальцы продолжали гладить её волосы. — Португалия с её золотыми пляжами и крепким вином. И Испания… там тебе понравятся абсолютно все. Я покажу тебе Севилью, где улицы пахнут апельсинами, и мы будем есть паэлью до утра. Там будет тепло, и никто не посмеет нас тронуть.
Его голос, глубокий и успокаивающий, окутал её, как одеяло, и Соё почувствовала, как её веки тяжелеют. Она слушала его, представляя эти далёкие земли, и постепенно её дыхание стало ровнее, пока она не погрузилась в сон, её лицо всё ещё хранило лёгкую улыбку. Камуи заметил это, его рука замерла на её плече, и в его груди поднялась волна нежности, смешанной с болью. С ужасной неохотой он отстранился, его движения были осторожны, чтобы не разбудить её. Он поднялся, подобрал с пола ципао и штаны, одеваясь с привычной ловкостью, а затем взял зонтик, который лежал у окна.
Его голубые глаза задержались на спящей Соё — её грудь поднималась и опускалась в ровном ритме, волосы разметались по подушке, а губы всё ещё хранили следы их поцелуев. Он стиснул зубы, его сердце сжалось от мысли, что она может не выбрать его. Но в тот момент в его голове родился тёмный план: если она откажется, он просто украдёт её. Она будет с ним, нравится ей это или нет. Насчёт Такасуги он придумает что-то позже — он знал что старик все равно ничего не сделает ему, но сейчас главное, чтобы босс не узнал, чем он занимался с младшей сестрой Сёгуна. Если Такасуги пронюхает, Камуи знал, что ему не поздоровится. Физическая сила будет бесполезна против него, Камуи ещё раз не поднимет руку на отца.
Он шагнул к окну, бросив последний взгляд на спящую Соё, и выскользнул в ночь, как тень, растворившись в темноте.