Глава 38: Письмо под звёздами

Ночь была тёмной, но звёзды ярко сияли над портом. Такасуги стоял на палубе своего корабля, окружённого ящиками с контрабандой. Его единственный глаз внимательно следил за Камуи, который только что вернулся из дворца Сёгуна. Камуи доложил всё, что узнал: Кагура в Лондоне с Гинтоки, ищущими нефритовый кулон, который когда-то принадлежал их матери. Но Такасуги, проницательный, как всегда, заметил, что Камуи что-то скрывает. Когда тот упомянул Соё, его губы тронула лёгкая улыбка — слишком мягкая для убийцы, каким он был. Такасуги не показал своих подозрений, но в глубине души понял: парень натворил что-то, что выходит за рамки задания. — Она наверняка попробует опередить нас и свяжется с твоей сестрой, — сказал Такасуги, его голос был холодным, но в нём чувствовалась уверенность. Он затянулся трубкой, выдыхая тонкую струйку дыма. — Ты должен следить за ней. Если она кому-то передаст письмо, ты заберёшь это. Без лишнего внимания. Камуи слегка кивнул, его лицо оставалось непроницаемым, но внутри он почувствовал волну предвкушения. Снова увидеть принцессу — это было то, чего он хотел, и его желание было далеко не детским. Мысль о Соё, её нежной коже, цветочном парфюме и той откровенной ночнушке, всё ещё не давала ему покоя. — Мне наказать её за попытку предупредить сестру, или она не должна знать, что я забрал письмо… если, конечно, она его напишет? — спросил Камуи, его голос был ровным, но в нём проскользнула нотка интереса. Такасуги слегка улыбнулся, его взгляд стал острее.
— Напишет, не сомневайся, — ответил он, его голос был полон уверенности. — А ты… делай, как сочтёшь нужным. Главное — не дай письму дойти до Кагуры.
Камуи кивнул, его голубые глаза блеснули в темноте. Он развернулся и исчез в ночи, направляясь обратно ко дворцу.
***
Через день.
Камуи скрылся в тени деревьев, окружавших дворец Сёгуна. Его острый взгляд следил за каждым, кто входил и выходил из здания. Он был терпелив, как хищник, знающий, что добыча рано или поздно выдаст себя. Прошёл день с тех пор, как он покинул дворец, но мысли о Соё не отпускали его: её тёмные глаза, её голос, её запах. Он раздражённо отмахнулся от этих мыслей, сосредоточившись на задании. Внезапно его внимание привлекла молодая девушка, выскользнувшая из бокового входа дворца. Она была одной из служанок Соё — Камуи узнал её по скромной одежде и манере держаться. Девушка, лет двадцати, с тёмными волосами, заплетёнными в косу, явно нервничала: её шаги были быстрыми, а руки прижимались к груди, словно она что-то прятала. В руках у неё ничего не было, но Камуи сразу понял: письмо спрятано где-то на ней, возможно, под платьем или в корсете.
Он бесшумно последовал за ней, двигаясь по теням, как призрак. Служанка направилась к порту, её движения были торопливыми, а взгляд то и дело метался по сторонам, словно она боялась, что за ней следят. Камуи держался на расстоянии, его острый слух улавливал каждый звук: скрип её туфель, её учащённое дыхание, шелест ткани, когда она поправляла платье.
В порту, где корабли качались на волнах, а воздух был пропитан запахом соли и смолы, служанка остановилась у одного из судов. Это был небольшой торговый корабль, готовый к отплытию, с потрёпанным флагом, на котором едва можно было разглядеть британский герб. На палубе стоял капитан — мужчина лет сорока, с густой бородой и выцветшей треуголкой, надвинутой на лоб. Его грубые руки были покрыты татуировками, а взгляд был цепким, как у человека, привыкшего к сделкам, о которых лучше молчать. Служанка, оглядевшись ещё раз, быстро поднялась по трапу. Камуи, скрытый за грудой ящиков на пристани, наблюдал за ней, его голубые глаза сузились. Девушка подошла к капитану, её голос дрожал, но она старалась говорить тихо, чтобы никто не услышал. — Капитан Уилсон, — начала она, её голос был едва слышен на фоне шума порта. — Это письмо… его нужно срочно доставить в Лондон. Никто не должен знать. Вот… — Она сунула руку за корсаж, вытаскивая сложенный лист бумаги, запечатанный красной восковой печатью с гербом Токугава. Затем она достала небольшой кожаный кошель, в котором звякнули монеты, и протянула его капитану. — Здесь достаточно, чтобы вы отплыли сегодня же. Пожалуйста, это очень важно… Капитан Уилсон взял письмо, его пальцы слегка дрожали от жадности, когда он почувствовал вес кошеля. Он прищурился, разглядывая печать, но не стал задавать вопросов. В порту Эдо такие сделки были обычным делом, особенно когда платили так щедро. — Будет сделано, мисс, — проворчал он, его голос был хриплым от многолетнего курения. — Мы отплываем через час. Никто не узнает. Служанка кивнула, её лицо всё ещё выражало тревогу, но она развернулась и поспешила обратно к дворцу, не замечая тени, которая следовала за ней. Камуи, однако, не стал её преследовать. Его взгляд был прикован к капитану, который спрятал письмо в карман своего поношенного сюртука и начал отдавать приказы команде, готовясь к отплытию. Камуи улыбнулся, его улыбка была холодной, но в ней чувствовалось предвкушение. Письмо было у него на виду, и он знал, что забрать его не составит труда. Но мысль о том, что он снова окажется рядом с Соё — пусть даже косвенно, через её служанку, — заставила его сердце биться чуть быстрее. Он шагнул из тени, его рыжие волосы мелькнули в лунном свете, и направился к кораблю, готовый выполнить задание… и, возможно, получить больше, чем просто письмо.
***
Камуи скрыл свои яркие волосы под тёмным капюшоном и бесшумно забрался на палубу торгового судна, которое служанка Соё посетила всего час назад. Его голубые глаза сверкали в темноте, как у хищника, выслеживающего добычу. Он знал, что письмо здесь — он видел, как девушка передала его капитану, и теперь пришло время забрать его.
Камуи бесшумно спустился по узкому коридору, ведущему к каюте капитана. Дверь была слегка приоткрыта, и изнутри доносился запах табака и рома. Капитан Уилсон, мужчина лет сорока с густой бородой, сидел за столом, пересчитывая монеты, которые ему дала служанка. Письмо, запечатанное красным воском с гербом Токугава, лежало рядом, небрежно брошенное на кипу карт. Камуи толкнул дверь, его шаги были лёгкими, но капитан мгновенно поднял голову, его рука потянулась к ножу на поясе. — Добрый вечер, капитан! — Камуи улыбнулся, его улыбка была обворожительной, но глаза оставались холоднее льда. Он прислонился к дверному косяку, скрестив руки, словно это была обычная дружеская беседа. — У вас есть маленькое письмо, которое я вам советую немедленно отдать мне. Деньги мне не нужны, можете их себе оставить. Ну что? Договорились? Капитан Уилсон побледнел, его пальцы замерли над ножом. Он сразу понял, что перед ним не обычный грабитель. Этот парень, с его рыжими волосами и хищным взглядом, излучал смертельную угрозу. — Вы хоть понимаете, откуда это письмо?! — возмутился капитан, его голос дрожал, но он пытался сохранить лицо. — Это от… Камуи шагнул вперёд, его движения были плавными, как у пантеры, и в мгновение ока он оказался рядом с капитаном. Он наклонился, его лицо оказалось совсем близко, и тихо прошептал, его голос был мягким, но от этого ещё более пугающим:
— Если вы хотите умереть здесь и сейчас, ради бога, я убью вас мгновенно. Если всё ещё хотите поплавать и внуков увидеть, то я вам очень настоятельно рекомендую отдать мне сейчас же это письмо. У меня кончается терпение, и мне ещё нужно увидеться с кем-то. Капитан задрожал, его руки тряслись, когда он схватил письмо и протянул его Камуи. Он не сомневался, что этот парень не шутит — в его глазах была пустота, которая обещала смерть. Камуи взял письмо, его улыбка стала шире, но в ней не было тепла. — Хороший выбор, — сказал он, пряча письмо в карман. — Приятного плавания, капитан. Он покинул каюту так же бесшумно, как вошёл, и спрыгнул с корабля на причал, исчезнув в тенях. Если бы не приказ Такасуги о дискретности и избегании лишнего шума, Камуи, возможно, уже отмутузил бы всю команду ради забавы — его Ято-кровь кипела, требуя боя. Но сейчас его мысли были заняты другим: письмом… и Соё. На пустынной улице, освещённой лишь фонарями, Камуи остановился и с интересом сломал печать, разворачивая лист. Почерк Сёёко был изящным, но строки дрожали, выдавая её волнение:
Дорогая Кагура,
Я пишу тебе с тяжёлым сердцем, и мне страшно даже держать перо. Твой брат, Камуи, жив, и он ищет тебя. Он был здесь, во дворце, и я… я не смогла скрыть правду. Он знает, что ты в Лондоне с господином Сакатой, ищущими кулон вашей матери. Кагура, умоляю, будь осторожна! Камуи опасен, я видела это в его глазах — он не тот милый брат, о котором ты рассказывала. Он холоден, как лёд, и я боюсь, что он причинит тебе вред, несмотря на его обещание. Господин Саката тоже в опасности — я чувствую, что за Камуи стоит кто-то ещё, кто хочет вашей гибели. Пожалуйста, спрячьтесь, пока не станет безопасно. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь тебе.
Твоя подруга,Соё.
Камуи дочитал письмо, его губы изогнулись в лёгкой усмешке. Её страх был почти осязаем, и это доставляло ему странное удовольствие. Но мысль о том, что он снова увидит её, чтобы сообщить о провале её плана, заставила его сердце биться быстрее. Он сложил письмо и направился к Такасуги.
***
Такасуги стоял на палубе глядя на звёздное небо. Он докурил сигарету, затушив её о перила, и вдохнул свежий морской воздух, когда Камуи появился рядом, как тень. Он молча протянул письмо, и Такасуги взял его, пробежав глазами содержимое. Его лицо оставалось бесстрастным, но уголки губ дрогнули в довольной усмешке — всё шло так, как он ожидал. — Что делать будем? — спросил Камуи, его голос был ровным, но Такасуги, как всегда, заметил мельчайшие детали: лёгкое нетерпение в его тоне, едва уловимый блеск в глазах. Камуи хотел уйти быстрее, чем обычно, и Такасуги знал почему — эта принцесса, Сёёко, явно не выходила у него из головы. Но он не стал это комментировать. — Ничего делать не будем, — спокойно ответил Такасуги, его голос был холодным, как морской ветер. — Приплывём в Лондон, найдём Гинтоки и твою сестру. Заберём её и кулон.
Камуи нахмурился, его пальцы сжались в кулаки.
— Мне плевать на сестру, — внезапно заявил он, его голос был твёрдым, но в нём чувствовалась горечь. — Но я тебе не разрешу её продать в какой-то бордель или в рабство. Тогда я лучше прикончу её.
Такасуги слегка улыбнулся, его единственный глаз блеснул в темноте.
— Не переживай, — сказал он, его тон был почти отеческим, но в нём сквозила угроза. — Она просто погостит у нас некоторое время, а потом вернётся в Эдо как единственная наследница Сакаты Гинтоки. Она не проживёт ни дня в бедности после смерти отца.
— Я вижу, у тебя уже готовый план есть, — заметил Камуи, его голос был спокойным, но внутри он чувствовал, как что-то сжимается. — Естественно, — ответил Такасуги, его лицо не показывало никаких эмоций, но Камуи знал, что внутри него бушует буря. — Сначала я его убью психологически. А потом и уничтожу физически.
Внешне Такасуги был спокоен, как море перед штормом, но внутри него полыхал ад — нечто гораздо хуже, чем то, что Камуи сам испытал в своей жизни. Это была ненависть, выжженная годами боли, утратой, которая оставила в его душе пустоту, заполненную лишь жаждой мести. Гинтоки забрал у него всё, что он любил — Шоё, его учителя, его надежду на будущее. И теперь он заберёт у Гинтоки всё: его семью, его дочь, его жизнь. Камуи видел эту тьму в единственном глазу Такасуги, и она была глубже, чем любой ад, который он сам пережил.
— Я пойду тогда, — сказал Камуи, не видя смысла продолжать разговор. Он выполнил задание: письмо перехвачено, сестра не будет убита, а продолжит свою жизнь — богатую, как сказал Такасуги. Он заберёт кулон, а остальное его не волновало. Но в глубине души Камуи чувствовал жгучую зависть к Кагуре. Она выросла в нормальных условиях, с приёмным отцом, который любил её больше жизни, в то время как он остался ни с чем. Их настоящий отец, Умибозу, хоть и любил их,но никогда не был рядом. Он всегда уходил на охоту за врагами, оставляя Камуи и Кагуру одних.
Камуи пытался вспомнить, проваливал ли он хоть одно задание Такасуги, но такого не было. Он не подведёт старика и сейчас — он понимал, что не имеет права на ошибку. Но в глубине души он знал, что уже на пути к одной: перед отплытием в Лондон он хотел увидеть Соё ещё раз. Возможно, это будет их последняя встреча — если Такасуги решит, что в Эдо им больше нечего делать, они не вернутся. Мысль о том, что он может больше не увидеть её, сжимала его сердце сильнее, чем он был готов признать.