Детство — самая весёлая и счастливая пора в жизни всех людей. Так говорят. Мама всегда рядом: если упадёшь, она поднимет, поцелует туда, где болит, и боль как будто исчезает. Она уложит спать, споёт колыбельную, а если ты болеешь, не отойдёт от твоей кровати ни на шаг, держа твою руку, пока ты не заснёшь. Папа всегда поддержит, он сильный и весёлый, с ним можно играть в такие игры, от которых у мамы волосы дыбом встают. Он подбросит в воздух, а ты визжишь от восторга. Детские игры, смех, а иногда и истерики, если не могла поделить что-то с братом, — всё это происходить каждый день, и казалось, что так будет вечно. Увы.. иногда я думаю: наверное, я согрешила в прошлой жизни, и Бог, если он вообще есть, наказывает меня, лишив именно всего этого в моем детстве.
Я — Кагура, из клана Ято, и это моя история.

Мне было всего пять лет, и я до сих пор помню мамину тёплую улыбку, её нежный голос, когда она пела мне колыбельные, укачивая на руках. Её глаза сияли, как звёзды, такие же ярко-голубые, как мои и глаза брата, а волосы — длинные, мягкие, рыжие, как закатное солнце, струились по её плечам, словно шёлк. Я любила заплетать их, пока она смеялась и рассказывала мне истории о далёких звёздах и планетах, где, как она говорила, живут души тех, кто нас любит. Она была всем для нашей семьи — солнцем, которое согревало нас.
Но это солнце постепенно стало угасать, и в один день оно навсегда потухло. Мама слабела с каждым днём, её некогда сильные руки, которые могли обнять нас с Камуи так крепко, что весь мир казался безопасным, теперь не могли даже удержать расчёску. Наш отец,всегда спокойный,невозмутимый и невероятно сильный, оказался бессилен перед этой таинственной болезнью. Он был в отчаянии — он, великий воин клана Ято, который сражался чуть ли не с целыми армиями, оказался бессилен перед этой таинственной болезнью. Он искал любых лекарей, какие только существовали, привозил редкие травы и снадобья из далёких стран — от пряных базаров Индии до загадочных земель Китая, — но ни один врач, ни одно средство не могли вернуть маме её свет. Помню, как незадолго до смерти, мама показывала нам с Камуи её красивый нефритовый кулон, который она всегда носила с собой. Он был небольшим, но таким изящным — зелёный, как лесная глубина, и казался тёплым на ощупь, словно живым. Она рассказывала, что этот кулон обладает невероятной силой,и что Нефрит.из которого оно сделано самое редкое на свете. Сила кулона заключается в том что он может исцелять любые раны и болезни, если оросить его несколькими каплями крови Ято. «Кулон достанется Камуи», — сказала она, нежно улыбаясь, её голос был очень слабым но мягким, как шёпот ветра. Я немного расстроилась: «Почему братишка? Я же тоже сильно тебя люблю, мама!» Она мило улыбнулась, с трудом,но подняла руку и погладила меня по голове. «Потому что я чувствую, что твоему брату он понадобится больше», — объяснила она, а её глаза светились любовью. Камуи, конечно, был рад, но, посмотрев на моё огорчённое лицо, пообещал: «Если тебе понадобится кулончик, Кагура, я дам тебе его поносить». Я улыбнулась через свои слезы.
В тот же вечер мы с Камуи случайно подслушали разговор родителей. Мама, еле сидя на кровати, устало объясняла отцу: «Кулон не работает, милый. Все из клана Ято уже дали свою кровь, но ничего не изменилось». Её голос дрожал, и я впервые услышала в нём отчаяние. Отец молчал,и кивнул,а Камуи, не выдержав, потянул меня за руку, и мы побежали к ним в спальню. Он твёрдо посмотрел на маму и сказал: «А почему бы не попробовать,нашу кровь мама? Может, тебе нужна Кагуры или моя? Папа, ты тоже дай свою!» Умибозу покачал головой, его лицо было мрачным, как грозовое небо. «Я был первым, Камуи», — сказал он спокойно, но в его голосе чувствовалась боль. Камуи не успокоился. Он убежал на кухню и вернулся с маленьким ножом в руке,и, не раздумывая, слегка порезал себе палец. «Дай кулон, мама», — сказал он решительно, его глаза горели надеждой. Мама, вздохнув, сняла кулон с шеи и протянула его Камуи. Кровь брата капала на нефрит, медленно стекая по его гладкой поверхности, а мама сжала кулон так сильно, насколько смогла. Но ничего не произошло. По рассказам мамы, нефрит должен был исцелять мгновенно, и при этом сиять красивым, тёплым зелёным светом, словно внутри него загоралась звезда. Но кулон остался холодным и тёмным. «Мою попробуй!» — воскликнула я, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Я так надеялась, что моя кровь поможет, что я смогу спасти маму. Камуи порезал мне палец, и я сжала губы, чувствуя, как тёплая кровь стекает по моей руке на нефрит. Но результат был тем же — кулон не засветился. Я была так расстроена, что разрыдалась, а мама, несмотря на свою слабость, обняла меня, её руки дрожали, но всё ещё были такими тёплыми. Она прошептала: «Я всегда буду с вами, даже тогда, когда вы не сможете меня видеть». Камуи, не в силах скрыть свою боль, выбежал из дома. Я знала, что он побежал плакать — он всегда любил казаться сильным,и никогда не хотел показывать матери его слёзы. Отец молча взял кулон, его лицо было непроницаемым, и куда-то ушёл, оставив нас с мамой одних. Через несколько часов мамы не стало. Она умерла прямо у меня на глазах, с нежной улыбкой на лице, словно прощаясь с нами. Её лицо было таким умиротворённым, что она выглядела, будто просто спит, но я знала, что больше никогда не услышу её голос.
Я позвала Камуи, который, в отличие от меня, не плакал и не издал ни единого звука. Его лицо было каменным, а глаза — пустыми, как у статуи. Он молча взял меня за руку, вывел из комнаты в кухню и приказал сидеть тихо, его голос был холодным и твёрдым, как металл. Потом он куда-то убежал, а вернулся уже с другими Ято — взрослыми мужчинами из нашего клана, которые бросились искать отца.
Он явился только через три дня после смерти мамы. Я помню этот день так ясно, будто он был вчера. Мне было шесть, и я сидела во дворе, пытаясь успокоиться,но мысли о маме не покидали мою голову. Я услышала, как хлопнула дверь. Отец, Умибозу, всегда был как гора — высокий, сильный, непобедимый, он редко улыбался и еще реже смеялся,но когда он все же смеялся,то его смех был таким,что разносился по всему дому. Но без мамы он стал пустым. Я подбежала к нему, надеясь увидеть его таким же сильным и спокойным как всегда. "-Папа,а где кулончик?", спросила я тихо. Я любила трогать его, когда мама была жива, он казался мне волшебным, будто хранил в себе её тепло,но ответа не было.
От него веяло чем-то неприятным — смесью алкоголя и какого-то едкого, незнакомого запаха, который заставил меня сморщить нос. Я задала ему еще раз этот вопрос, но его руки были пусты так же как и его глаза. Я закричала, спрашивая, где он, но отец только посмотрел на меня пустыми глазами и пробормотал: «Я продал его». Продал. Это слово ударило меня, как молния. Я кричала, плакала, била его маленькими кулаками, умоляла вернуть мамин кулон, но он просто отвернулся, будто не слышал меня. Я чувствовала, как моё сердце разрывается — это было последнее, что связывало меня с ней, а он так просто отдал его чужим рукам.
Камуи набросился на него с упрёками, отчитывая его, как будто это он взрослый, а не наш отец. Впервые в жизни я испугалась своего брата, которого всегда любила и всегда буду любить больше жизни.
Его глаза были холодными, как лёд, как будто вместе с мамой что-то в нём тоже умерло, я увидела в нём что-то новое — холодную ярость. Его голос дрожал от гнева, когда он крикнул: «Ты предал её память! Как ты мог?!» Слово за словом,и их спор перерос в драку. Хоть Камуи было всего 10 лет, он уже был чудовищно сильным, даже по меркам Ято. Он считался сильнейшим ребёнком в нашем клане, и его уважали даже взрослые воины. Но мама с папой всегда просили его не использовать свою силу против тех, кто не может себя защитить, и Камуи редко ввязывался в драки. Однако в тот день всё было иначе. Он дал волю своему огромному физическому потенциалу и боевым навыкам, которые оттачивал с малых лет, и в ярости буквально разорвал руку Умибозу в ходе их битвы. Я услышала хруст костей и увидела, как кровь хлынула на пол, а отец рухнул на колени, не издав ни звука. Меня затошнило, я чуть не вывернула содержимое желудка, но не могла отвести взгляд. Умибозу даже не пытался дать отпор, а Камуи остановился только потому, что я закричала так громко, как только могла, умоляя его прекратить. Мой голос дрожал, слёзы текли по щекам. Он замер, его грудь тяжело вздымалась, а в глазах мелькнула тень боли. Потом он бросил взгляд на меня, развернулся и убежал прочь, оставив меня наедине с отцом, который сжимал окровавленную руку.
После этого Камуи ушёл. Он не сказал ни слова, просто собрал свои вещи и исчез в ночи, оставив меня с отцом, который теперь был лишь тенью самого себя,а я осталась одна в этом кошмаре, который ещё недавно был нашим домом.
Умибозу выжил, но его дух был сломлен окончательно. Он больше не говорил со мной, не смотрел на меня, словно я напоминала ему о том, что он потерял. Я осталась одна в нашем пустом доме, с болью в сердце и пустотой, которую не могла заполнить. Этот кулон-он был последним, что связывало меня с мамой, с той семьёй, которой у меня больше нет.
Прошло три недели со смерти матери,и всё это время я жила как в тумане, одна в пустом доме, где каждый угол напоминал о ней. Я боялась, что Камуи никогда не вернётся, и боялась за отца, который почти исчез после той страшной ссоры, и приходил домой один раз в неделю. За мной ухаживали соседи, из жалости ко мне и любви к моей покойной матери. Я помню как в тот день явились те же Ято,которых Камуи привёл раньше, с мрачной вестью. Они нашли тело Умибозу в одном из тёмных переулков на окраине близкого к нашему клана города, где мы жили. Его напоили а потом накачали сильными наркотиками и убили. Это сделали обычные люди — грязные воры, которые узнали, что у него был тот дорогущий нефритовый кулон. Они думали, что у отца остались деньги от его продажи, и решили забрать их себе, но, не найдя ничего, просто бросили его тело в грязной канаве. Когда я услышала это, моё сердце будто разорвалось на части. Теперь я осталась совсем одна. Моя мама умерла, отец был убит, а брат исчез, унеся с собой часть моей души..