Глава 34: Пламя под дождём

Прошло два дня, и дом Сого стал для них клеткой, где каждый шаг, каждый взгляд грозил сорвать тонкую пелену притворства. Они старались вести себя так, будто того вечера у камина не было — будто её жаркие поцелуи, его руки, блуждающие по её телу, и её дерзкое признание «я хочу» растворились в ливне, что всё ещё заливал Лондон. Но напряжение между ними росло, как буря за окном, цеплялось за их украдкой брошенные взгляды, за неловкие паузы, когда их руки случайно соприкасались. Кагура бросала свои подколки, стараясь казаться прежней дерзкой леди, но её голос дрожало, когда он смотрел на неё слишком долго. Сого, в свою очередь, прятался за холодной насмешкой, но его сердце билось быстрее, когда видел как Кагура ходит по его дому,как будто это и её дом также. Её рыжие волосы вспыхивали в его мыслях, как факел в этом промозглом доме.
Ливень не прекращался, превращая улицы в бурлящие реки, а окна дрожали под порывами ветра. Кагура сидела в гостиной, завернувшись в шаль, её пальцы листали старую книгу, но мысли были далеко. Садахару, свернувшись у её ног, тихо посапывал, добавляя комнате толику уюта. Сого вошёл, неся охапку дров для камина, его тёмный жилет обтягивал плечи, а белая рубашка, чуть помятая, была расстёгнута у ворота, открывая шею с едва заметным следом её укуса два дня назад. Он выглядел усталым, но его движения были точными, почти хищными, и Кагура невольно задержала на нём взгляд.
«Возитесь с камином, как будто это ваша настоящая работа.» — бросила она, её голос был лёгким, с привычной искрой, но мягче, чем обычно, будто она боялась задеть слишком сильно. Сого, подбрасывая дрова в огонь, хмыкнул, не оборачиваясь. «А Вы всё мёрзнете, как котенок.», — ответил он, его тон был холодным, но с лёгкой насмешкой, которая выдавала, что он заметил её взгляд. Кагура фыркнула, её щёки порозовели. «Если бы Вы лучше топили, я бы не сидела тут, как замороженная», — огрызнулась она, но её голос дрогнул, и она тут же уткнулась в книгу, чтобы скрыть смущение.
Сого, наконец, повернулся, его глаза сузились, а на губах заиграла тень улыбки. «С таким аппетитом, как у вас, Вы не должны бы мёрзнуть», — сказал он, его голос был низким, с язвительным намёком, который он тут же пожалел. Кагура вскинула голову, её голубые глаза вспыхнули гневом. «Это Вы на что намекаете, садист? Что я толстая?» — выпалила она. -Конечно, как поросёнок.- ответил Сого, ему явно нравилась эта ситуация. Но Кагура была другого мнения. Она вскочила с дивана, её шаль соскользнула, обнажая плечи, и она стремительно зашагала к нему, её рука взлетела, и звонкая пощёчина обожгла его щёку. Сого замер, его взгляд стал хищным, как у зверя, почуявшего добычу. Кагура, увидев этот огонь в его глазах, вдруг осознала, что перед ней не игрушка, с которой можно задираться и отложить в сторону, а мужчина — опасный, живой, полный едва сдерживаемой страсти. Её сердце заколотилось, она сделала шаг назад, но Сого поймал её запястье, рывком притянув к себе. Кагура ахнула, её тело прижалось к его, и она почувствовала его запах — смесь дыма от камина, его кожи, и чего-то, что заставило её голову кружиться. Она попыталась что-то сказать, но слова застряли, и она просто прижалась к нему всем телом, её руки невольно обняли его талию.
Они стояли так пару минут, их дыхание смешивалось, а тепло его тела прогоняло холод, что сковывал её. Сого смотрел на неё сверху вниз, его глаза горели, но в них мелькала тень нежности. Кагура, не выдержав его взгляда, спрятала лицо в его шею, её губы коснулись его кожи, и она почувствовала, как он напрягся. Сого, до последнего державший себя в узде, больше не мог сопротивляться. С хриплым стоном он подхватил её на руки, легко, как пёрышко, и, не говоря ни слова, понёс в свою спальню, его шаги были быстрыми, почти отчаянными. Дверь за ними закрылась, оставив Садахару дремать у камина, а бурю за окном — реветь в одиночестве.
***
В спальне царил полумрак, лишь слабый свет свечи на прикроватном столике отбрасывал тёплые отблески на стены, подчёркивая резкие линии лица Сого и мягкие изгибы Кагуры, всё ещё прижатой к его груди. Буря за окном ревела, но в этой комнате их собственный шторм был куда сильнее.
Он уложил её на кровать, покрытую тёмным шерстяным одеялом, его руки всё ещё сжимали её талию, словно боясь, что она исчезнет. Кагура, тяжело дыша, посмотрела на него, её голубые глаза горели смесью вызова и желания, но в них мелькнула тень неуверенности — она всё ещё ощущала его взгляд, как у зверя, который больше не сдерживает себя. «Вы так решили меня запугать?» — выдохнула она, её голос дрожал, но она всё ещё пыталась держать контроль.
Пальцы Сого скользнули по её щеке, убирая прядь рыжих волос,его губы почти касались её уха.
«Вы сами напросились, мисс.», — прошептал он, его голос был хриплым, с язвительной нежностью, которая заставляла её сердце биться быстрее. Их губы встретились в поцелуе — яростном, голодном, словно они срывали все барьеры, что держали их эти дни. Кагура ответила с той же страстью, её пальцы вцепились в его жилет, срывая его с плеч, пока он не остался в рубашке, которая тут же полетела на пол, обнажая его грудь — твёрдую, с тонкими шрамами, которые рассказывали о его прошлом. Она провела по ним ногтями, её прикосновения были смелыми, но дрожащими, и Сого тихо застонал, его кожа вспыхнула под её ладонями.
Его руки, теперь нетерпеливые, расстегнули её платье, стягивая его с плеч, пока оно не соскользнуло на пол, оставив её в тонкой сорочке, едва скрывающей её формы. Кагура ахнула, когда его губы прижались к её шее, лаская чувствительную кожу, спускаясь к ключицам, а затем ниже, к ложбинке между грудей. Он рывком стянул сорочку, обнажая её полностью, и на миг замер, его глаза впитывали её — её алеющую кожу, растрёпанные рыжие волосы, грудь, вздымающуюся от сбившегося дыхания.
«Ты… слишком красивая для моего спокойствия» «А ты слишком.. много болтаешь», — огрызнулась она, но её голос дрогнул, когда его пальцы скользнули по её груди, лаская её соски, заставляя её выгнуться навстречу ему. Она потянула его за волосы, притягивая к себе, и их губы снова встретились, языки сплелись в глубоком, почти отчаянном поцелуе, вырывая у обоих тихие стоны.
Кагура, не сдерживаясь, обхватила его ногами, прижимая его бёдра к своим, и Сого, с хриплым стоном, прижался к ней, его член, твёрдое и горячее, ощущалось даже через ткань его брюк, посылая дрожь по её телу.
Его руки блуждали по ней — по изгибу талии, по мягкой округлости груди, сжимая её с такой силой и нежностью, что она ахнула, её ногти впились в его плечи, оставляя красные следы. «Не смей останавливаться», — выдохнула она, её голос был смесью приказа и мольбы, и Сого, с язвительной ухмылкой, ответил: «О, я и не собирался».
Его губы начали исследовать её тело с жадностью, которой он больше не мог сопротивляться. Он целовал её шею, задерживаясь на пульсирующей жилке, спускался к её груди, лаская её соски языком, пока она не выгнулась, её стоны становились громче, наполняя комнату. Его рука скользнула между её бёдер, пальцы нашли её там, где жар был почти невыносимым, и Кагура, ахнув, вцепилась в одеяло, её бёдра инстинктивно подались навстречу его ласкам. Он двигал пальцами медленно, мучительно, чувствуя, как она дрожит, как её тело отвечает на каждое его движение. «Садист… ты…», — начала она, но её слова утонули в стоне, когда он добавил второй палец, его движения стали быстрее, глубже, а его губы вернулись к её груди, посасывая её кожу, оставляя лёгкие следы.
Кагура, потеряв остатки контроля, потянула его ближе, она почувствовала, как его член прижимается к её бёдрам, обещая ещё больше. Она рванула ремень его брюк, её пальцы дрожали от нетерпения, и Сого, с низким рыком, помог ей, сбрасывая остатки одежды. Его тело, теперь полностью обнажённое, нависло над ней, и Кагура, задохнувшись от вида его напряжённых мышц, его тёмных глаз, полных желания, провела пальцами по его груди, вниз, к его животу, пока не коснулась его возбуждения, заставив его резко вдохнуть.
Сого наклонился, его губы нашли её, и их поцелуй стал ещё глубже, полным голода, которого они больше не могли сдерживать. Он прижался к ней, его член, твёрдое и горячее, скользнуло между губами её киски, дразня её, пока она не застонала, её ногти впились в его спину, требуя большего. Он вошёл в неё медленно, давая ей привыкнуть, но её тепло, её теснота, её стоны сводили его с ума, и его движения стали быстрее, глубже, каждый толчок отзывался в ней дрожью, а её голос, полный страсти, звал его, смешиваясь с рёвом бури за окном. Кагура, обхватив его ногами, двигалась в такт, её пальцы вцепились в его волосы, а её губы шептали его имя, перемежая его с язвительными «садист», которые только подстёгивали его. Их тела слились, пот покрывал их кожу, а комната, казалось, исчезла, оставив только их дыхание, их жар, их ритм.
Его движения набирали ритм, глубокие, почти неистовые, и Кагура чувствовала, как жар внутри неё нарастает, как каждый толчок посылает волны удовольствия, что затопляют её тело. Она вцепилась в его плечи, её ногти оставляли багровые следы, а её бёдра прижимались к нему, требуя ещё, сильнее. Её кожа была влажной, скользкой от пота, и она ощущала, как его мышцы сокращаются под её пальцами, как его грудь вздымается, синхронно с её сбившимся дыханием. Его рука сжала её бедро, приподнимая её выше, чтобы углубить свои движения, и она вздохнула, её тело выгнулось, а стоны стали громче, почти неконтролируемыми.
Он чувствовал, как она сжимает его внутри, её тепло пульсировало, и это подталкивало его к краю. Его пальцы скользнули к её груди, сжимая её соски, чувствительные от его ласк, отзывались на каждое касание. Он наклонился, его зубы слегка прикусили её шею, оставляя лёгкий след, а затем его язык прошёл по её ключице, вниз, к её груди, лаская её, пока она не задрожала, её пальцы вцепились в его волосы, то ли удерживая, то ли требуя больше. Кагура, не сдерживаясь, двигалась с ним, её бёдра встречали каждый его толчок, её дыхание было рваным, а её голос, полный страсти, шептал его имя.
Их ритм стал быстрее, почти лихорадочным, и Кагура почувствовала, как напряжение внутри неё достигло пика, как волна жара, что начиналась где-то внизу, захлёстывает всё её тело. Она вцепилась в него, её ногти вновь впились в его спину, оставляя глубокие царапины, и она выкрикнула его имя, её тело содрогнулось от оргазма, её мышцы сжали его так сильно, что Сого зарычал, его собственный контроль рухнул. Его движения стали резкими, почти отчаянными, и он, с хриплым стоном, достиг кульминации, его тепло разлилось внутри неё, их тела слились в последнем, судорожном рывке. Они замерли, их дыхание было тяжёлым, рваным, а пот стекал по их коже, смешиваясь с жаром их тел. Комната, казалось, пульсировала вместе с ними, и только рёв бури за окном напоминал, что мир всё ещё существует.
Сого, тяжело дыша, опустился рядом с ней, его рука всё ещё лежала на её талии, пальцы лениво гладили её кожу, будто не желая отпускать. Кагура, с пылающими щёками, повернула голову, её голубые глаза блестели в свете свечи, но в них мелькнула тень смущения, смешанного с чем-то новым — уязвимостью, которую она так редко показывала, она прижалась к Сого ближе, её голова легла на его грудь, где его сердце всё ещё колотилось, как барабан.
Момент тишины повис между ними, прерываемый лишь треском свечи и далёким воем ветра. Кагура, всё ещё тяжело дыша, чувствовала, как её тело расслабляется, как жар их близости сменяется теплом, что растекается по её груди. Она не ожидала, что будет так — так открыто, так уязвимо, так… правильно. Её пальцы невольно гладили его руку, лежащую на её талии, и она поймала себя на мысли, что не хочет, чтобы этот момент заканчивался. «Знаешь… ты не такой уж и садист», — пробормотала она, её голос был сонным, почти шёпотом, и Сого, к своему удивлению, почувствовал, как его горло сжалось от её слов. Он хотел ответить что-то язвительное, но вместо этого лишь сильнее прижал её к себе, его пальцы запутались в её рыжих волосах.
Сого смотрел на неё — на её закрытые глаза, на её лицо, смягчённое усталостью, на её губы, всё ещё припухшие от их поцелуев. Его сердце, привыкшее к холоду и одиночеству, впервые за долгие годы билось не от тревоги или долга, а от чего-то другого — покоя, который она принесла, сама того не зная. Он чувствовал её тепло, её дыхание, ровное и глубокое, и понял, что Кагура уснула, крепко прижавшись к нему, её рука лежала на его груди, словно якорь, удерживающий его на месте. Впервые за годы, полные ночей, проведённых в напряжении, опасности и ожидании удара, Сого позволил себе расслабиться. Его веки отяжелели, и, с последней мыслью о её рыжих волосах, он уснул, его дыхание синхронизировалось с её, а буря за окном, казалось, утихла, уступив их покою.